«Отдав все свои силы таким великим подвигам на благо народа, каких никогда еще наше Отечество не видало от своих Венценосцев, Царь-Освободитель в благодарность за это не нашел в своей России даже безопасности для собственной своей жизни», - заявил протоирей Иоанн Янышев перед панихидой по убитому царю Александру II в Исаакиевском соборе 2 марта 1881 года.
На самом деле безопасность, конечно же, должен был искать не сам император, а его охранная стража и другие силовые структуры. История покушения довольно широко известна, однако в публикациях СМИ, вышедших «по горячим следам», удалось обнаружить интересные подробности.
…После обычного воскресного развода войск в Инженерном манеже, император отправился во дворец великой княгини Екатерины Михайловны, где, как тогда выражались, «кушал кофе». Затем Александр приказал кучеру везти его в Зимний дворец. Карету, которой управлял лейб-кучер Фрол Сергеев (рядом с ним сидел ординарец унтер-офицер Кузьма Мачнев, сопровождало шесть конвойных, четверо из которых скакали впереди экипажа, двое по бокам (напротив дверец), а позади на санях следовали полицмейстер Андриан Дворжицкий, начальник охранной стражи капитан Карл Кох и командир конвоя ротмистр Кулебякин. Приблизительно в 14.15 царский кортеж повернул с Инженерной улицы на набережную Екатерининского канала, где его уже поджидали террористы…
Место для покушения было выбрано идеально. Набережная являлась одной из самых пустынных улиц тогдашнего Питера и при этом длинной и очень узкой. С одной стороны каменный забор Михайловского дворца, с другой – канал, ни свернуть, ни спрятаться. Это была первая роковая ошибка царского конвоя. Прекрасно зная, что в городе орудуют заговорщики, уже несколько раз пытавшиеся убить государя, ответственные лица обязаны были тщательно продумывать маршруты, а не возить того кратчайшими путями. И хотя народовольцы во главе с руководившей операцией Софьей Перовской первоначально собирались взрывать царя в другом месте, они сумели на ходу изменить план и вовремя подготовиться. Первым на пути кортежа оказался Николай Рысаков. Он был вооружен бомбой, сконструированной инженером Николаем Кибалчичем. Как позднее установили эксперты, самодельное взрывное устройство было поистине гениальным для своего времени, оно весило всего 2,5 кг, а по габаритам примерно соответствовало литровой стеклянной банке. Кибальчич оснащал бомбы т.н. «желатинодинамитом» (или «гремучим студнем») собственного приготовления, который представлял собой смесь нитроглицерина, пироксилина и камфары. Они имели два взрывателя, установленных осями под 90 градусов, для гарантированного срабатывания при любом угле падения. «Адская машина» обладала радиусом поражения около 2,3 метра. По сути, это было хоть и террористическое, но точечное оружие, не содержавшее поражающих элементов.
Когда карета приблизилась к Рысакову, он достал бомбу, которая, по словам очевидцев, была похожа на ком снега, подобранный с улицы. Отчасти именно поэтому никто не обратил внимание на действия боевика, и конвойным и прохожим показалось, что парень просто хочет запульнуть в экипаж снежком! Взрыв прогремел чуть позади и слева от кареты, он был такой силы, что разбились окна во всех домах, расположенных на противоположной стороне канала. Скакавший возле левой дверцы лейб-казак Александр Малеичев упал на мостовую (впоследствии он скончался), ехавший позади на санях Дворжицкий первым подбежал к карете и открыл дверцу. Вылезший Александр произнес, по одним данным, «что случилось?», по другим, «поймали ли преступника?» Отметим, что здесь царские силовики допустили вторую роковую ошибку. Колеса у кареты остались целы, она могла и должна была продолжать движение. Вместо этого Дворжицкий, другие сопровождающие, а за ними и сам царь занялись «осмотром места происшествия». Более того, полицмейстер вместо того, чтобы немедленно удалить находившихся поблизости прохожих (среди которых находился второй террорист Игнатий Гриневицкий), приказал срочно взламывать ворота сада (вдруг там кто прячется), а начальник охранной стражи Кох лично погнался за бомбистом (задержать его помог рабочий конно-железной дороги Назаров, чистивший рельсы и метнувший в Рысакова ломом). Вскоре обезоруженного преступника подвели к царю, в тот же момент со спины к нему подбежал подпоручик Рудановский с вопросом «что с Государем?»
- Слава Богу, уцелел! – ответил тот.
- Еще слава-ли Богу! – возразил Русаков.
Вот как дальнейшие события описаны в одной из статей того времени: «Между тем полковник Дворжицкий просил Государя не ходить далее, об этом же умолял его и кучер, но Государь, повинуясь движению своего доброго сердца, непременно захотел видеть раненых и место взрыва и пошел по тротуару вдоль набережной канала. Дворжицкий шел впереди Его Величества шагах в трех. В это время неизвестный человек, по-видимому, из числа прибежавшей публики, подбросил вверх, как бросают мячик, какой-то белый комок, тоже как бы снега, который упал как раз в середину кружка, где был Государь».
По мнению тогдашних медиков, ранения царя не были смертельными, и, если бы удалось сразу осуществить перевязку, он мог выжить. Однако ряд новых роковых обстоятельств и решений помешали этому. Во-первых, все лошади при взрыве разбежались, стоявшие поблизости извощичьи сани почему-то признали непригодными для перевозки, а правильная идея отнести Александра в ближайший особняк и там оказать помощь, была отвергнута им самим: «Несите во дворец, там умереть…» Удивительно, что карета Александра II дожила до наших дней. Известно, что в Царскосельский музей она поступила из придворно-конюшенного ведомства в 1927 году, а ныне находится в здании Дежурной конюшни. Транспортное средство со следами взрыва пережило три революции, Гражданскую войну, блокаду Ленинграда. И до сих пор как бы является наглядным пособием на тему: как не надо охранять первых лиц государства!
Дмитрий ДЕГТЕВ
Больше информации вы найдете на нашем канале в Дзене.